Ненаписанный стих выжег мозг до миндалин –
Гул и мутная рябь – от бровей до хребта,
Только клен за окном – так же тих и печален,
Как и тот клен, в других – дорогих мне местах.

В тех местах, где стоит у таежной опушки
Из кедровых стволов сруб с лабазом за ним,
Там токует глухарь, там пророчит кукушка,
И как ключ родника, сладок листвичный дым.

Под утесом река там хрусталь свою катит,
И орешник полон рыжехвостых грибниц,
Там медведь в валунах по субботам рыбачит,
И я был там своим для зверья и для птиц.

Ненаписанный стих выпил всю валерьяну.
Лупанул серый дождь по кленовой листве…
То ли смолоду я, то ли с дурьего пьяну
Продал божий чертог за ночлежку в Москве.

…по черепам: бам! бам!
А черепа: тресь! хрясь!
Гильзы, кровь, грязь…
Вою:
- Отделение! К бою!
А в отделении – два придурка –
Я и Шурка,
Два пулемета – вот и вся рота –
Один дурак, другой – псих
И уже часа два, как нас нет в живых.
Одна дверь, два окна – ловушка!
Хана!
Где вертушки?
Где вертушки?!!
Боекомплекта – на сто лет,
Что это? – граната, пистолет:
- На, на!!!
Рвануло бронежилет,
А крови – нет, - кончилась, что ли?
Боли – тоже нет…
Свет…
Что это,
Кто эти люди – на полу, в пыли,
Один орет:
- Вали, я прикрою!
А другой воет:
- Отделение! К бою!
И по черепам: бам! бам!
А черепа: хрясь! тресь!
Провода, штукатурка…
- Суки, мы тут!
- Мама, я здесь! -
Да это же я и Шурка!..

- Ладно, - сказала душа, -
Раз такое дело…
И возвратилась в тело.

На зеленом лице Страны Красных Озер
Кровоточат морщины траншей.
От погасшей звезды до вершин семи гор -
Только ветер и норы мышей.

Догорают в воде крылья белых стрекоз
На виду равнодушных светил,
А по телу страны, на корнях абрикос,
Созревают нарывы могил.

Миллиарды мембран превратились в озон,
Только камню его не вдохнуть...

Из глазниц твоих падает мне на лицо
Серебристая, теплая ртуть.

Через несколько разных отрезков времен
Все засыплет горячий песок
И нагнутся деревья обрубками крон
Против ветра,
На юго-восток.