Мне снился сон, что я на том уж свете,
В гробу сосновом глубоко зарыт.
По-прежнему мой голос безответен,
И тьма скрывает давних боль обид.

Мне снилось: я со всеми попрощался,
Просил простить, ну если что не так,
Певцом любви пред ХАроном назвался,
За перевоз отдав ему пятак.

Взмахнул ХарОн веслом и вдруг промолвил:
"Пропой, поэт, мне песню хоть одну".
И я гребца желание исполнил,
И я запел: про ту, кого люблю,

Про дивный стан, про голос величавый
И про глаза, в которых утонул;
И стих еще не кончив сладощавый,
Гребец обратно, вижу, повернул.

На берегу ХарОн сказал мне рьяно:
"Пиши, поэт, умеешь, можешь как!
В загробный мир тебе скрываться рано".
И он пропал, отдав мне мой пятак.

И исполняя волю царства мертвых,
Наперекор желанию живых,
Я оглашаю мир под сводом сонным
МузЫкой песен и стихов моих.

Я еще тебя просто люблю,
Я еще тебя не ненавижу.
И, быть может, слезы не пролью,
И другою тебя не увижу.

Я еще в тебя просто влюблен
И безумно хочу быть с тобою.
По ночам я еще вижу сон,
Я еще не мечусь без покоя.

Я еще с лаской встречи молю,
Тебя словом еще не обижу.
Я еще тебя просто люблю,
Я еще тебя не ненавижу.

Сыграй мне снова этот вальс,
Скрипачка юная, несмело,
А я спою его про нас –
Про два бродивших порознь тела,

Про две души, что пели врозь
Одну мелодию дуэтом,
Про то – уж если повелось –
Как я искал тебя под небом,

Как мы брели сквозь дождь и снег,
Как шли под солнцем и луною,
Как из-под тайно-строгих век
Глядели мы на мир с мольбою,

Как мы надеждой жили вновь
И, обманувшись, угасали,
И ноты, как сама любовь,
Одни и те же в нас звучали.

Сыграй же снова этот вальс,
Струну затронь смычком искусно –
Давай споем его про нас,
Чтоб стало весело и грустно.

Ах, зачем влюбляюсь я в красивых –
Дама, чем красивей, тем лукавей.
А с небес тягуче черно-синих -
Мокрый снег в бушующей оправе.

Но назло погодному ненастью
Без вина я сладкого хмельнею.
Не прошу я вашего участья –
Дайте лишь увидеться мне с нею.

И в мыслей надежнейшей защите
Я брожу с хмельною головою.
Я влюблен – и вы все, что хотите,
Говорите в лоб и за спиною.

Вкруг нее полно таких же длинных;
Я сейчас судить себя не в праве…
Ах, зачем влюбляюсь я в красивых –
Дама, чем красивей, тем лукавей.

В кандалы я тебя закую
И веревками тело покрою,
Чтобы слушала песню мою
Ты с печалью, тревогой, мольбою;

Чтоб внимала безустанно ты
Вдохновенно-скорбящему гласу,
Что о встрече поет красоты
И разлуке о горестной сразу;

Чтоб не думала ты о другом,
Чтоб жила ты единой судьбою
С тем, кто рядом, и стих за стихом
Пишет ночью тебе роковою;

Чтоб печально-улыбчивый взгляд
Не стремился к другим вожделеньям,
Что прекрасны, как Эдемский сад,
И напеты златым наважденьем;

Чтоб под слоем чуть теплой золы
Ты открыла тревогу живую.
Заключу тебя в рук кандалы
Или просто тебя зацелую…

Ты синюю куртку печально надела,
За дверью сверкнула неярко звезда.
Я звал тебя, но мне метель только пела,
Что раз ты ушла, то ушла навсегда.

Ночь черным плащом сонный мир укрывает,
Я вновь у двери, в ночь кидаю я зов.
Зову я и жду, но метель напевает,
Что, чтобы вернуть, не придумано слов.

Завесу опустит на землю вновь вечер,
И вновь у двери я тебя буду ждать.
Мой крик обрывать будет яростный ветер,
И только метель будет мне отвечать.

Не жаль мне молодость мою:
Она прошла в мечте напрасной,
Наивно-детской, но прекрасной,
И ей хвалу теперь пою.

Скитался гордый, одинокий,
И вдруг - как зарево огня:
Дивнейший стан, взгляд черноокий.
Я замер, голову склоня.

Дорога есть, но не иду
По ней туда, куда стремился;
Я в сне волшебном здесь забылся,
В прекрасном рае иль аду.

Всей жизни цвет моей печальной
Провел я в сладостном плену,
Но лебединою прощальной
Я воспевал в стихах одну.

Я, преклоненный, песни пел,
Но взгляд, когда-то бывший нежным,
Сквозит презрением небрежным.
Глупец! О чем мечтать я смел?

Но мне не жаль младые годы,
По ним слезы я не пролью.
Я видел нежный дар природы,
И до сих пор его люблю.

Кто скачет так поздно сквозь ветер и ночь?
Отец с младым сыном и юная дочь.
Отец держит сына надежно в руке,
А дочь сидит сзади в седельной луке.
Средь грозных деревьев белеет туман,
С болотных озер воспаряет дурман.
Склоняются низко к дороге кусты,
И слышит дитя голос из темноты:
  "О, мальчик, любимый, ко мне приходи.
Чудесные игры нас ждут впереди.
На пляже морском и средь пестрых цветов
Укроет тебя трав шелковых покров".
 
Ребенок вскричал: "Ты не видишь, отец,
Средь старых деревьев шлейф, царский венец;
Лесной царь трясет в темноте бородой".
Отец отвечает: "Не бойся, сын мой!".
Но тут за спиной подает голос дочь:
"Давай скорей, папа, помчимся мы прочь.
Лесного царя вижу я в темноте.
Манит он меня, призывает к себе":
  "Иди ко мне, девушка, я полюбил.
Тебя я прижму к себе, что будет сил.
Разденься пред мною, и я день за днем
Любить тебя буду в чертоге златом".
 
Отец погоняет, а дети кричат.
Копыта коня по дороге стучат.
И феи танцуют под темной листвой,
И слышно дыханье царя за спиной.
Пригнувшись, отец чуть повел головой -
Туман или шлейф то висит над тропой?
В болотных равнинах блестят огоньки,
И липкое что-то коснулось руки.
  "Скорее же, дети, идите ко мне.
Мы с вами станцуем при полной луне.
Уж дочки мои завели хоровод
И праздник веселый начнется вот-вот".
 
Ребенок кричит: "Царь коснулся меня!"
Шумит старый лес по-над гривой коня.
Стареет дитя у отца на глазах,
Отец мнет тревожно поводья в руках.
Боится назад кинуть он быстрый взгляд -
Тому, что пред ним, он нисколько не рад.
Наверно, отец обезумел слегка:
В руке держит он не дитя - старика.
  "Младенец, куда ты бежишь от меня?
Тебя не спасет быстрокрылость коня.
Ты ж, девушка, мне всех на свете милей -
Добром иль неволей ты будешь моей!
Блаженство вас ждет, тишина и покой.
Вы снам отдадитесь в объятьях со мной.
Мое имя - Вечность. Вы в доме моем
Не вспомните больше о веке пустом".
 
Сгущается тьма, грозно ветер завыл.
Отец погоняет коня, что есть сил.
Напрасно кричит громко ветру вослед:
"Подай голос, дочь!" - но ни слова в ответ.
Боится отец, шепчет он заговор.
И вот, наконец, он въезжает на двор.
Назад оглянулся и страшно вскричал:
Иссохший скелет на седле восседал!
  "О, мальчик, любимый, ко мне приходи.
Чудесные игры нас ждут впереди.
На пляже морском и средь пестрых цветов
Укроет тебя трав шелковых покров.
Иди ко мне, девушка, я полюбил.
Тебя я прижму к себе, что будет сил.
Разденься пред мною, и я день за днем
Любить тебя буду в чертоге златом".

Хочу бежать – но некуда мне скрыться;
Хочу молчать – слова жгут горло мне;
Хочу покой – но должен раздвоиться;
Хочу я ночь – свет пляшет на стене;
Хочу участье – вижу безразличье;
Хочу тоску – застолье предо мной;
Хочу застыть – меняется обличье;
Хочу рассвет – звезда над головой;
Хочу я тишь – смеются за спиною;
Хочу присесть – и падаю в волну;
Хочу уйти – встаю перед стеною;
Хочу я день – но вижу только тьму;
Хочу я есть – кладут мне камень в руку;
Хочу я пить – мне уксус подают;
Хочу поддержки – злобу шепчут другу;
Хочу помочь – протягивают кнут;
Хочу восстать – зовут к успокоенью;
Хочу мечтать – кривят сурово рот;
Хочу я жить – готовят к погребенью;
Хочу закат – а солнце лишь встает;
Хочу писать – песок в чернила сыпят;
Хочу смотреть – но шоры на глазах;
Хочу припасть к ручью – но этот выпит;
Хочу другой – скрывается в песках;
Хочу познанье – говорят, все вечно;
Хочу встать гордо – гнет земной поклон;
Хочу печаль – поют, смеясь, беспечно;
Хочу я петь – молчаньем душат стон;
Хочу идти – опутывают путы;
Хочу лететь – нет крыльев за спиной;
Хочу года – но есть одни минуты;
Хочу я вверх – но пропасть предо мной;
Хочу все в явь – но все лишь только снится;
Хочу кричать – что толку средь пустынь;
Хочу быть честным – вынужден таиться;
Хочу любить – и остаюсь один…